Разговоры о разделе территорий и перераспределении карт действуют на некоторых балканских политиков, как адреналин.

Приблизительно в начале июня посол Российской Федерации в Белграде Александр Чепурин как бы мельком, между строк, обмолвился, что «Россия ничего не имела бы против раздела Косово, если бы Сербию это устроило». Большой шумихи это заявление не вызвало (неясно, официальная ли это точка зрения и послание ли это Кремля), и все же его сделал дипломатический представитель России на Балканах.

Раньше (после того как в 1999 году пришлось оставить этот когда-то самый бедный югославский регион) подобные предложения об обмене территориями тоже поступали, в основном с сербской стороны от таких «отцов сербской нации», как, например, Добрица Чосич. Однако нынешнее заявление Чепурина, от которого все немедленно дистанцировались (Брюссель, США, Приштина и Александр Вучич; Москва эти слова не прокомментировала), все-таки взволновало общественность. Хотя большинство выступает против раздела, в последнее время многие говорят о нем, обсуждают и комментируют эту возможность. Многие уже явно потирают руки, если не строят конкретные планы. Но, как это часто бывает, российский посол Чепурин сделал свое заявление не ради сербов или Косово, а во имя каких-то российских интересов. Как говорится, пес лает не из-за села, а из-за себя.

Но все по порядку. Итак, было высказано (интригующее) предложение о передаче сербам севера Косово, «по эту сторону реки Ибар», где проживает сербское большинство (Северная Митровица, Лепосавич, Зубин Поток, Лешак, Звечан), в обмен на признание косовской независимости или по крайней мере в обмен на согласие Сербии со вступлением Косово в ООН (как будто это на самом деле зависит только от Сербии). Речь идет о регионе, который составляет чуть более десяти процентов территории Косово, с населением около 65 тысяч человек. Некоторые косовские СМИ передают, что этот вариант даже обсуждался на недавней встрече Трампа и Путина в Хельсинки, но, вероятно, все-таки кто-то преувеличивает или переоценивает ситуацию.

Ведь ни в одном из заявлений российских или американских «хорошо информированных источников», которые просочились в СМИ, не упоминалось, что президенты беседовали о Косово. В Приштине скажут: если уж обсуждается «обмен», то нельзя забыть и об общинах с подавляющим албанским населением в Сербии (в Прешевской долине: Прешево, Буяновац и отчасти Медведжа). Как заявил президент Косово Хашим Тачи, Прешево все равно вскоре будет обсуждаться в Брюсселе, где состоятся переговоры Сербии и Косово. Вообще, Тачи не приемлет раздела, но говорит о «корректировке косовско-сербской границы» протяженностью 400 километров.

Окончательный отказ

В последнее время сербский президент Александр Вучич явно подготавливает сербскую общественность к окончательному отказу от Косово «как части Сербии», утверждая, что на переговорах он борется за «что-то, что лучше, чем ничего». Вучич и преданные ему СМИ накачивают и запугивают сербов историями и кошмарами о том, что если сейчас не решить косовскую проблему (пусть албанцам что-то достанется), то через какое-то время встанет вопрос о спасении Враня или Ниша. Из всех вариантов Вучич выбрал следующий: он решил заставить сербов бояться, чтобы они согласились на меньшее во имя собственного «выживания» и существования. Вучич пугает тем, что албанцы с их неукротимым и быстрым демографическим ростом (у косовских албанцев самый большой прирост населения, а сербы в этом смысле занимают одно из последних мест в Европе) вскоре начнут оспаривать даже те территории, которые до сих пор считались безусловно сербскими и исконными.

Разумеется, Вучич сейчас находится в опасном, щекотливом, неудобном и рискованном положении, поскольку в сербской конституции сказано, что Косово — это Сербия, а значит, придется менять главный закон. Вучич пользуется поддержкой абсолютного большинства в Скупщине, однако подобный шаг требует намного большего, чем обычное голосование в парламенте. Поэтому президент Сербии уже обдумывает вариант с референдумом, на котором он позволил бы народу решать «исход переговоров о Косово» (какими бы они ни были). Правда, тут возникает вечная тень Вука Бранковича, которая ложится на любого, «кто сдаст Косово», а это удар по имиджу Вучича, который мнит себя наследником основателей первого сербского государства и нации (Неманичей: и Стефана, и Душана, и Саввы).

Для подобного имиджа «три в одном» просто губительно, если в биографии Вучича будет написано «потерял Косово». Поэтому необходимо найти подходящую формулировку — теперь говорится о необходимости принять реальность, а она такова, что с лета 1999 года след Сербии в Косово «простыл». Таким образом, Вучич не только сохраняет власть, но и укрепляет ее, преподнося происходящее как «спасение» и великий шаг мудрого «нового отца нации».

Итак, вопрос решен. Правда, сам Вучич еще откровенно не высказывался насчет обмена территориями. За него говорили его посредники, вроде Ивицы Дачича, или СМИ. Кроме того, пока существует проблема Сербской православной церкви, чьи иерархи заявили, что выступают против подобного развития событий. Ясно, что такая перспектива разожгла фантазии у многих в Белграде, да и в Приштине, хотя здравый смысл подсказывает, что это не только невозможно (правда, никогда не говори никогда), но и может стать поводом для новых войн и конфликтов и на Балканах, и в других регионах. Как заявил косовский премьер-министр Рамуш Харадинай, «раздел территории приводит к войне, и каждый, кто заговорит о разделении Косово, станет причиной трагедии на Балканах». Тем не менее, судя по всему, в белградско-приштинских кулуарах эта идея находит своих сторонников.

Министр иностранных дел Сербии Ивица Дачич, известный как «человек Кремля», ухватился за эту идею, посчитав ее идеальным решением косовской головоломки. Дачич утверждает, что неофициально об этом говорят и многие косовские политики. «Президент Вучич и я боремся за то, чтобы сохранить (от Косово — прим. авт.) что еще можно», — сказал Дачич. В случае раздела Косово и обмена территориями Сербия гипотетически смогла бы расширить свой национальный корпус и избавилась бы от потенциального нового дестабилизирующего фактора на границе с Косово. Оно, в свою очередь, подтвердило бы свой статус как исключительно албанского национального государства и избавилось бы от того, чем постоянно аргументирует Вучич, — Сообщества сербских общин, своего рода косовской Республики Сербской. В Приштине Сообщества боятся как черт ладана, видя в нем благодатную почву для появления какого-нибудь нового Додика, который сделает невозможным «нормальное» функционирование Косово.

Брюсселю подобные инициативы не по душе, особенно главе европейской дипломатии Федерике Могерики. ЕС связывает их с новыми балканскими конфликтами и с подозрением взирает на балканских политиков, на которых идея раздела Косово действует, как адреналин. США также против, хотя некоторые белградские СМИ, близкие к Вучичу, упорно утверждают, что Белый дом «меняет свою политику в отношении Косово» и не исключает его раздела. В этом же ключе интерпретировались заявления, сделанные в недавнем интервью Грегом Делави, американским послом в Косово. Правда, впоследствии он опроверг все спекуляции в своем «Твиттере».

Зов объединения

Идем дальше. Некоторые вещи, которые в теории, вероятно, кажутся идеальными, на практике порой совершенно не соответствуют ожиданиям. Поэтому если «косовский прецедент» состоится, Республике Сербской будет трудно устоять перед зовом объединения с Сербией, о чем недавно в интервью DW говорил Милорад Додик. Кроме того, он уже заявил, что в случае принятия Косово в ООН, того же потребует и для Республики Сербской (!?), точнее он будет настаивать на «закреплении государственного статуса Республики Сербской». По-видимому, Додик уже готовится к ситуации, которая может сложиться благодаря «косовской аномалии». Поэтому встает вопрос: что тогда будет с федерацией Боснии и Герцеговины? Не затронет ли Хорватию этот катастрофический распад Боснии и Герцеговины, или с присоединением «хорватских частей» наконец-то появится мирная Босния?! Также возникает вопрос, как на это отреагировали бы боснийцы и их защитники, такие как Турция?! Возможно, для Сербии дело не ограничилось бы Прешевым, и процессы затронули бы и Санджак, и далее самый север Сербии.

В Санджаке, где проживают боснийцы, население все более открыто выступает против белградских властей. Так, недавно председатель Бошняцкого национального вече Сулейман Углянин заявил, что премьер-министр Сербии Анна Брнабич не «боснийский премьер», а белградская власть враждебна по отношению к боснийцам Санджака. Кроме того, все еще жив в памяти горячий прием, оказанный в Новом Пазаре турецкому президенту Эрдогану. С другой стороны, обмен территориями с Косово может поднять вопрос о «консолидации албанской нации», что возродило бы к жизни старые идеи о разделе Македонии. И если бы начался процесс албанской консолидации, то после Республики Сербской в качестве части Сербии сербские аппетиты, возможно, распространились бы если не на всю Черногорию, то по крайней мере на ее «сербские части».

Здесь мы подходим к тому, что довольно важно для понимания ситуации в целом, и снова возвращаемся к Чепурину. Насколько Россию устроил бы «косовский прецедент»? В трех постсоветских государствах: Украине, Молдавии и Грузии — существуют пророссийские псевдогосударственные образования, «зависшие» между небом и землей. Они живут при поддержке и на обеспечении Москвы, однако их статус не определен и на международном уровне все еще не закреплен. Есть много замороженных конфликтов, которые сейчас на руку России, но придет время, когда с ними все-таки придется что-то делать. Речь идет о фантасмагорических отделившихся Луганской и Донецкой народных республиках на Украине, Приднестровье в Молдавии (образовавшись еще в 1990 году, оно стало первым подобным образованием и предшественником псевдогосударственных образований такого типа), а также Абхазии и Южной Осетии в Грузии. На недавней встрече Дональда Трампа и Владимира Путина было высказано предложение о проведении на востоке Украины референдума. Пока неясно о чем: о независимости ли, об объединении с Россией или о возвращении к Украине.

Стоит напомнить, что осетины, единственный коренной христианский народ на Кавказе, во времена СССР искусственно разделили на южную и северную половину. Север «достался» России, а юг — Грузии. Сейчас в Южной Осетии находятся российские «миротворцы», которые следят за тем, чтобы там не произошло ничего непредвиденного. Грузия, скорее всего, навсегда потеряла этот регион, когда в августе 2008 года попыталась военными средствами помешать ее отделению и вмешались российские войска. Позже Москва признала «независимость» Южной Осетии, и теперь она существует практически как часть России.

Если бы произошел раздел Косово, то по такому же принципу Россия, вероятно, решила бы проблему всех своих псевдогосударств, а также подтвердила бы статус Крыма как своей составной части. Таким образом, одна оброненная фраза может повлечь за собой далеко идущие и катастрофические последствия, поскольку, несмотря на кажущуюся простоту («мы — вам, вы — нам»), это решение ведет в преисподнюю.